— Эмилия Альбертовна вам читала?

После утвердительного кивка сажусь в кресло и продолжаю там, где они закончили.

За окнами темным-темно, спать хочется невероятно. Я подавляю в себе сонливость и часто зеваю, но продолжаю читать. Изредка нас прерывают медсёстры. Они измеряют Руслану Ильнаровичу давление, ставят капельницы и инъекции. Молча, тихо, не мешая.

— Я вернулась, — произносит свекровь, появившись на пороге в одинадцатом часу.

Свёкор спит. Я помогла его покормить. И это, хочу я вам сказать, очень жуткое зрелище, когда человек почти бессилен и зависим от других.

Мы с Эмилией Альбертовной обнимаемся на прощание. Я клятвенно обещаю, что приеду завтра. Свекровь пытается переубедить меня, но я не желаю ничего слушать.

Вернувшись домой, вспоминаю, что так и не перезвонила Богдану. Скинув в прихожей туфли, прохожу на кухню и наливаю стакан воды. В холодильнике стоит ужин. В спальне установлена широченная двуспальная кровать. Впервые за весь день я улыбаюсь и почти смеюсь. Выбрал всё-таки ту, что хотел. Громадную. Вот извращенец!

Следующие три дня я езжу в больницу каждый день, после работы. Изредка встречаюсь с Линой. Она не может долго сидеть с отцом, потому что дома её ждёт годовалая дочь. Тимур тоже приезжает, но в то время, когда меня нет.

Лишь в пятницу вечером мы пересекаемся в палате. Свёкор не спит. Внимательно за нами наблюдает. Я сказала, что у нас всё хорошо, поэтому приходится подыгрывать. Мы невозмутимо общаемся, улыбаемся друг другу. Мужу даже удаётся перехватить меня за талию и обнять. Я сверлю его взглядом, а он смотрит умоляюще и жалостливо. Шепчу ему, что сам виноват.

Когда Руслан Ильнарович засыпает, я начинаю собираться. Снимаю с себя бахилы и халат, кладу привезённую книгу в тумбу. Тоже детектив. Уверена, Тимур не станет читать в голос.

— Пока, — прощаюсь с мужем.

Я прячу взгляд, тороплюсь на выход. Сегодня Англия играет с Данией. Богдан уже, должно быть, организовал наш вечер.

— Постой…

Муж хватает меня за запястье, разворачивает к себе. Подходит ближе и, обнимая за поясницу, утыкается носом в мои волосы. Сердце в этот момент учащённо колотится. Я пытаюсь оттолкнуть Тимура, но он гораздо сильнее и не позволяет.

— Пусти! — шпилю ему на ухо.

— Я соскучился, Свет. Безумно.

— Я сказала: пусти! Мне нужно ехать.

— Я твой муж, на секундочку. Хочу получить супружеский долг, как и полагается.

— Ты охренел?

Я взмахиваю рукой, чтобы зарядить ему пощёчину. Тимур перехватывает мою руку, целует в шею, поднимает юбку и гладит ноги. Всё происходит в стенах палаты. Чёрт, неужели его не волнует, что на больничной койке спит отец?

— Хочу тебя сильно… Хочу… — шепчет муж. — Имею право взять, ясно? Нас ещё не развели.

— Зато тебя не хочу я!

Резкий звук в коридоре заставляет его отпрянуть. Воспользовавшись моментом, выскакиваю из палаты и несусь на выход, не забывая при этом оборачиваться. Я не знаю, что в следующий раз Тимуру вздбредёт в голову. И это пугает.

Сбегая по лестнице, слышу входящий телефонный звонок в сумочке. Достаю мобильный, снимаю трубку. Это Богдан. За те дни, что я провожу в больнице, мы ни разу не виделись. Никак не могли состыковаться, но часто переписывались. Тихомирову удалось уломать меня прислать ему интимное фото.

— Ты где? — спрашивает Богдан.

— В больнице.

На другом конце провода слышится раздражённый вздох. Знаю, что он ревнует. Думает, что я провожу максимум времени с мужем. Даже если это так… какое его дело?

Ничего серьёзного. Всего два слова. Что в них неясного?

Злость быстрым потоком распространяется по венам. Я вскидываю взгляд на окна палаты. Свет приглушён… Доктора не дают долгосрочных прогнозов по состоянию здоровья свёкра, но пока всё стабильно. В окне появляется Тимур и машет рукой. Он здорово выбесил меня сегодня. Сволочь! Богдан только поддаёт жару своими вопросами.

— Долго ещё, Свет?

— Не знаю!

— Ты провела в больнице пять часов, — твёрдо заявляет он. — Разве этого недостаточно?

— Послушай, Богдан, мне кажется или я не должна перед тобой отчитываться?

Я щёлкаю брелком сигнализации, открываю дверь и сажусь на водительское место. Прикусываю язык, но уже поздно. Слова вылетели из моего рта, и Богдан, должно быть, злится. Я даже представляю его наполненный чернотой взгляд и стиснутые челюсти, на которых играют желваки. Возможно, я выразилась слишком грубо, но в целом сказала именно то, что хотела.

— Хорошо, понял тебя, — отвечает Тихомиров.

Он тут же кладёт трубку, а я резко срываюсь с места.

Доезжаю до посёлка почти без пробок. Сжимаю руль, учащённо дышу, когда автомобиль пролетает по ухабистым дорогам. Пожалуйста, пусть только никуда не уходит. Мне ведь его не хватало все эти дни. Я привыкла засыпать в тёплых объятиях надёжного друга.

Заглушив двигатель у ворот, закрываю лицо ладонями. Ещё одна ночь в одиночестве. Внедорожника Богдана нет, да и свет не горит в доме. Усмехаюсь, вспоминая, что новую кровать мы так и не опробовали.

Глава 25

Богдан

В субботу выбираюсь с мужиками в «Шутерс». Я, Димон, Лёха и Серёга. Последний — владелец клуба. Он недавно открылся. Заведение годное, мы одобряем.

Выпивка льётся рекой, я позволяю себе расслабиться. Обстановка приятная, дружеская. Общаемся, курим кальян.

— Слушай, Бодь, ты говорил, что у тебя в налоговой связи есть. Поможешь решить проблемку? — спрашивает Серёга.

— Какого характера? Связи есть, но, если проблемка мутная, я впрягаться не буду.

— Да не, всё цивильно.

Он коротко обрисовывает суть, я почти не вникаю, лишь периодически киваю. Откидываюсь на спинку дивана, затягиваюсь кальяном. Смотрю со второго этажа на танцующую толпу девушек. Взгляд ни за кого не цепляется. Все однотипные, скучные. Недостаточно пластичные, недостаточно яркие. В голове стоит только образ Светы. А её я предпочёл бы сегодня забыть.

Вскоре к нам присоединяются девушки. Приличные, не шлюхи вроде. Алина, смазливая брюнетка с родинкой над верхней губой, всё время трётся рядом. Не глупая, работает учителем младших классов. И даже уважение к ней возникает — с таким восторгом она рассказывает о детях.

Серёга отходит позвонить. Вернувшись, сообщает, что в «Шутерс» приехал Айдаров. В этом нет ничего удивительного, потому что такой компанией мы собирались и раньше. С кем-то со школы знакомы, с кем-то футбольную секцию посещали, с кем-то по соседству жили. Все проверенные, свои.

Тимур появляется на втором этаже через десять минут. Довольный, улыбается во весь рот. Пожимает руку всем присутствующим и косится на Алину, которая тесно ко мне прижимается. Кажется, она твёрдо решила, что проведёт эту ночь со мной. Со школьной темы быстренько перескочила на вопросы о том, что я предпочитаю на завтрак.

Мужики начинают расспрашивать Тимура о здоровье отца. Он хмурится, отвечает, что сдвигов нет. Состояние стабильно тяжёлое.

Я задумываюсь над тем, чтобы тоже его проведать. Руслан Ильнарович когда-то давно посодействовал, чтобы мою сестру определили к лучшему лечащему врачу в городе. К нему на тот момент огромная очередь была. Так наша семья познакомилась с Борисом Алексеевичем.

— С женой помирились? — вдруг спрашивает Лёха.

Меня переклинивает. Впиваюсь пальцами в запотевший бокал с алкоголем, напрягаюсь всем телом. Слушать обсуждения Светы нет ни малейшего желания, что бы Тимур ни рассказывал.

— Почти. Она к отцу часто приезжает. Пересекаемся иногда.

— Молодец Светка, — хвалит Лёха. — Может, на фоне болезни отца и помиритесь. Но ты смотри, не пались больше! Дверь кабинета закрывай на замок!

Мужики начинают громко ржать. Все в курсе семейной ситуации Айдаровых.

— Не буду, — усмехается Тимур. — И рисковать семьёй точно больше не стану.

Через полчаса мы выходим на улицу покурить. Летняя жара немного спала, в лицо дует прохладный свежий ветер. Нам с Тимуром удаётся держать нейтралитет. Общаемся, перебрасываемся парой фраз. Никто не замечает, что между нами есть недомолвки.